Как рассказать, откуда берутся дети

Привет! Сегодня поделюсь опытом, как мы с женой выкрутились из щекотливой ситуации с этими тычинками и пестиками. И без ханжеской ломки и напряга раскрыли-таки своему ребенку тайну тайн: откуда берутся дети. Дело в том, что сын начал рано ходить, говорить и терроризировать неудобными вопросами. При такой раблезианской любознательности, было понятно, что Его Величество Самый Неудобный Вопрос не заставит себя ждать и сорвется с языка не сегодня завтра. Ну а поскольку лучшая защита - это нападение, мы дали нашему малышу исчерпывающий ответ, не дожидаясь, когда он наваляет нам этим пыльным мешком по дурным головам.

Дело было в начале 90-ых (ближе к середине). А это время лично у меня ассоциируется не с бандитскими разборками, а прежде всего с гигантским потоком педагогичекой мысли, который хлынул на лихой книжный рынок. Найти пособие по интересующему нас вопросу - не составило труда. Это была книга про волшебников, с красивущими иллюстрациями, где в виде доброй и познавательной сказки подробно рассматривался процесс с момента зачатия и до благополучных родов. А дальше мы просто устроили вечер домашнего чтения. И все. Глупые отмазки про аистов и сюрпризы в капусте отпали сами собой. За ненадобностью. Тем же вечером, укладываясь спать, сын спросил:

- А вы с мамой тоже волшебники?
- Ну да.
- И вы меня тоже сами сделали?
- Конечно сами.
- И вам никто-никто не помогал?
- Кто, например?
- Бабушка, например.
- Вообще-то, мы ее хотели позвать на помощь, но потом подумали, что мы же взрослые волшебники. И сами со всем справились. Без бабушки.
- Это хорошо.
- Хорошо, что без бабушки?
- Нет, хорошо, что вы меня сделали. Получается, что я какое-то настоящее чудо.

В дальнейшем, по мере взросления сына, разговоры о пестиках и тычинках заводились неоднократно. Однако, как-то все эти обсуждения проходили без грязи и неловкости. Все было в меру откровенно и достаточно метафорично. Всем же понятно, что тема-то деликатнее не бывает. И взрослому волшебнику надо быть очень осторожным, чтобы не нарушить в душе ребенка границу, отделяющую сакральное, от того, что подлежит обсуждению.

И сохранить, как можно дольше, этот тон игры и светлой сказки, заданный изначально.