Таблетка от графомании

Недавно написал новую песню. Теперь вот выздоравливаю, хотя звуки города за окном еще болезненно отзываются на нервах. Но уже не так остро как неделю назад. И это здорово, что ощущения способны притупляться, а я могу не писать. Говорю это без кокетства, потому что ничего не знаю ни о вдохновении, ни о музах, ни о реках, которыми плывут стихи. Уверен, что у кого-то с ними самые панибратские отношения. Но это не мой случай. Мне ближе и понятней, даже не ахматовский сор, а сточная канава. В ней человек сосредоточенно копается в грязи. Таков уж процесс творческого поиска. Согласитесь, зрелище жалкое и малопривлекательное. И ладно бы, если лезть в эту яму ради чего-то стоящего. Любая поздравлялка по случаю очередного торжества обязательно проходит через зловоние поэтической канавы. Но это цветочки по сравнению с задачей впихнуть текст в определенную мелодию.

В работе над песней все прелести стихосложения усугубляются почти физической болью, спазмами в горле и слезами. Сначала приходит образ музыкальной фразы. Ни начала, ни конца. Обрубок и обрубок. Ничего особенного. А он, зараза, начинает вдруг кровоточить. И вроде рад бы сделать вид, что ничего не происходит, но это нереально. Потому что уже поздно отнекиваться. Тебя накрыло знакомое с детства ощущение, будто смотришь с балкона в бездну, а чья-то дружеская рука тихонечко толкает в спину. Здоровенные иглы пронзают тело от пяток до темени.

Такой же фокус проделывает с тобой каждое то самое слово, ради которого ты и занимаешься раскопками в персональной канаве. Далее слово жестким комком застревает в горле и выходит наружу через слезные каналы. Когда по капле, когда пресловутой рекой. Это зависит от того, насколько точно ложится в строчку сокровище-слово. Последний сеанс иглоукалывания в антисанитарных условиях длился ровно месяц. Зато случилась песня "Случилась жизнь".

Кто-то скажет, если у тебя с этим делом такая клиника, может вообще забить на писанину? Ах, если б это было так просто! Разве можно не болеть, когда уже подцепил инфекцию? А если заболевание перешло в хроническую форму, тогда единственное действенное средство борьбы с вирусом творчества - написать эту разнесчастную песню. Через слезы, сопли, резь в глазах и бессонницу покончить с ней раз и навсегда. И лишь потом зажить вполне нормально. До следующего рецидива.

Понятно, что причину таких больных отношений со стихотворчеством нужно искать в первом опыте. А этот опыт, как правило, неудачный. На то он и первый. Мои ранние стихи были чудовищны. Я, тогда лопоухий семилеток, только что расправился с тетрадью для прописей. И увидев, что наклонные палочки, крючочки и буквы чудо как хороши, почему-то решил, что созрел для большой поэзии и написал двоюродной сестре письмо. Разумеется, в стихах.

О нашей тайной связи с белокурой кузиной не знал только ленивый. Мой отец ленивым не был, потому перехватил любовное послание на стадии конвертации. К слову, он был предельно далек от поэзии. Единственная рифмованная пошлость, которую я от него слышал, была про то, что я мал и глуп и не видал больших закатов солнца. Все это матом.

Как вы понимаете, у отца также не было проблем с чувством такта. Тем же вечером мое любовное послание зачиталось вслух в присутствии гостей. Им было весело. А я не знал, в какой подпол провалиться от стыда. Я не был готов к тому, что поэтический триумф подкрадется с неожиданной стороны, а записанные мной слова обретут звук и совершенно иной смысл. Вместо традиционных Мишки косолапого, про вишенку и дядю Ленина гостям подали к столу молочного графоманчика под соусом Лямур. По многочисленным просьбам отец еще неоднократно декламировал полюбившиеся всем отрывки из моей зарифмованной глупости. Короче, вечер прошел на ура. Так я на собственной шкуре испытал, что легкомысленность в работе со словом чревата долгой прогулкой сквозь строй шпицрутенов унижения.

Я не знаю, зачем отец заставил меня разжевать горькую пилюлю публичного позора. В воспитательных целях? Оздоровительных? А может он это сделал из-за безответной любви к мелодекламации с табуреточки? Не преследовал же он цель - отдалить от себя сына? Хотя тем вечером именно ее он и добился.

А в качестве бонуса, уж заодно, отец привил мне предельно серьезное отношение к такому несерьезному занятию как творчество. Ведь именно тогда я раз и навсегда усвоил простую истину, что стихи должны быть настолько крутыми, чтобы за них не пришлось краснеть ни при каких обстоятельствах и при любой аудитории. А пачкаться ради чего-то меньшего - да разве ж оно того стоит?

Спасибо предку за таблетку.